У М. в 2016 году образовалась задолженность по кредитному договору 2013 года, в результате чего с него судом взыскано в пользу банка 714 тысяч рублей, а также обращено взыскание на предмет залога - автомобиль путем продажи с публичных торгов с начальной продажной ценой в размере 432 тысячи рублей. Судебными приставами на автомобиль был наложен арест, транспортное средство изъято у должника и передано на ответственное хранение представителю взыскателя. После чего право требования задолженности было дважды переуступлено другим компаниям.

В определении Верховного Суда РФ сказано, что в течение двух лет приставы не предпринимали мер по реализации заложенного имущества должника, а в сентябре 2018 года ими было выявлено отсутствие автомобиля в месте хранения. Позже выяснилось, что в 2022 году этот автомобиль был зарегистрирован за другим физическим лицом на основании договора купли-продажи, заключенного между ним и М. Договор впоследствии по решению суда был признан недействительным. Далее М. обратился в суд с иском к Управлению Федеральной службы судебных приставов и просил взыскать и него возмещение ущерба в размере 316 тысяч рублей, а также компенсацию морального вреда. Требования о возмещении убытков истец назвал регрессными. Суд первой инстанции эти требования удовлетворил. Но апелляционная инстанция это решение отменила и отказала истцу, посчитав, что вред был причинен взыскателю, поскольку у М. осталась задолженность в большем размере, чем стоимость утраченного заложенного имущества. Поэтому суд решил, что истец не приобрел право требовать возмещения ущерба в порядке регресса, не признав также и факта причинения ему морального вреда. Кассационный суд общей юрисдикции добавил, что на вторую сторону признанного незаконным договора купли-продажи была возложена обязанность возвратить М. автомобиль.

Верховный Суд РФ в своем определении напомнил, что защита прав взыскателя, должника и других лиц при совершении исполнительных действий осуществляется по правилам Федерального закона «Об исполнительном производстве», но не исключает применения мер гражданской ответственности за вред, причиненный незаконными постановлениями, действиями либо бездействием судебных приставов (пункт 80 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 ноября 2015 года № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства»).

Арест и изъятие у истца принадлежащего ему на праве собственности автомобиля привели к его фактической утрате, а признание договора купли-продажи недействительным к возвращению автомобиля истцу не привело, отметил Верховный Суд РФ. При таких обстоятельствах утрата имущества истца подлежала квалификации в соответствии с пунктом 2 статьи 15 Гражданского кодекса РФ как убытки.

Стоимость утраченного автомобиля не была зачтена в счет исполнения обязательства истца перед залогодержателем - задолженность истца по исполнительному производству на сумму 316 тысяч рублей была погашена им за счет другого имущества, а именно платежными поручениями, установил Верховный Суд РФ.

Положения статьи 344 Гражданского кодекса РФ, на которую ссылались ответчики, регулируют отношения между залогодателем и залогодержателем и не распространяются на правоотношения между судебным приставом-исполнителем и собственником утраченной вещи.

Как следует из обжалуемых судебных постановлений зачёт стоимости автомобиля в счёт долга истца в исполнительном производстве не осуществлен, размер долга истца каким-либо иным образом на эту сумму не уменьшен, сделал вывод Верховный Суд РФ. При таких обстоятельствах судам надлежало учесть, что после утраты или повреждения законно изъятого и переданного на хранение имущества должника, исполнившего свои обязательства перед взыскателем за счет другого имущества, причиненный вред подлежит возмещению должнику, за исключением случаев, когда имущество было передано на хранение (под охрану) самому должнику или членам его семьи (пункт 83 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17 ноября 2015 г. № 50 «О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительно[1]го производства»). То, что требования истца поименованы им как регрессные, не освобождало суды от правильной юридической квалификации правоотношений и установления в соответствии с частью 2 статьи 56 Гражданского процессуального кодекса РФ обстоятельств, имеющих существенное значение для правильного разрешения спора. Суд определяет, какие нормы права следует применить к установленным обстоятельствам. Суд также указывает мотивы, по которым не применил нормы права, на которые ссылались лица, участвующие в деле. В связи с этим ссылка истца в исковом заявлении на не подлежащие применению в данном деле нормы права сама по себе не является основанием для отказа в удовлетворении заявленного требования, отметил Верховный Суд РФ, ссылаясь на абзац третий пункта 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 года № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса РФ».

Верховный Суд РФ отменил апелляционное и кассационное определения, направив дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.

Вестник Фемиды №13(154) Апрель 2025

Пресс-группа Элистинского городского суда Республики Калмыкия