А. заключил с К. договор о приобретении автомобиля Renault Duster, который был куплен последней в кредит и находился в залоге у Банка. Стоимость договора составила 200 тысяч рублей, а дополнительно по устному соглашению А. передал К. 775 тысяч рублей, которые должны были быть направлены на погашение автокредита. Данное обязательство К. не выполнила, поэтому А. обратился в суд и попросил расторгнуть договор купли-продажи автомобиля, взыскать с К. 775 тысяч рублей и расходы по уплате государственной пошлины.

Суд первой инстанции удовлетворил требования истца, посчитав, что ответчиком существенно нарушены условия договора, а именно не выполнено обязательство о погашении залога в банке.

Суд апелляционной инстанции отменил это решение и вынес новое об отказе в удовлетворении иска, указав, что доказательств неисполнения ответчиком условий заключенного договора купли-продажи не представлено, тем более он не содержит условия о направлении полученных за автомобиль денежных средств на погашение кредита.

Суд кассационной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции о нарушении ответчиком устной договорённости с истцом, дополнительно указав, что устная сделка предполагает ее одновременное заключение и исполнение, не совершённое ответчиком. Суд отменил решение апелляционной инстанции и оставил в силе решение первой инстанции.

К. обратилась с  жалобой в Верховный Суд РФ.

Вопрос, который подлежал разрешению судами в рамках настоящего дела, заключается в том, являлось ли устное обязательство ответчицы о погашении кредита частью письменного договора купли-продажи или самостоятельным обязательством. Истец полагал, что устное обещание является одним из условий договора купли-продажи. Ответчица так не считала. Для правильного разрешения спора суду надлежало установить условия заключенного договора купли-продажи, что возможно сделать, оценив собранные по делу доказательства, отметил Верховный Суд РФ.

Верховный Суд РФ указал на нарушения, допущенные кассационным судом общей юрисдикции, который не вправе устанавливать или считать доказанными обстоятельства, которые не были установлены либо были отвергнуты судом первой или апелляционной инстанции, предрешать вопросы о достоверности или недостоверности того или иного доказательства, преимуществе одних доказательств перед другими и определять, какое судебное постановление должно быть принято при новом рассмотрении дела. «Иная оценка кассационным судом общей юрисдикции доказательств по делу и установление новых фактов не допускаются. Однако, если судами первой и (или) апелляционной инстанций допущены нарушения норм процессуального права при исследовании и оценке доказательств (например, судебное постановление в нарушение требований ст. 60 Гражданского процессуального кодекса РФ основано на недопустимых доказательствах), кассационный суд общей юрисдикции учитывает эти обстоятельства при вынесении кассационного определения», - коллегия буквально процитировала пункт 36 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 июня 2021 г. № 17 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регулирующих производство в суде кассационной инстанции». Таким образом, по мнению Верховного Суда РФ, оценка доказательств не относится к компетенции суда кассационной инстанции, а несогласие с оценкой доказательств и выводами судов первой и апелляционной инстанций не является основанием для кассационного пересмотра судебных постановлений. Если нижестоящие суды пришли к противоположным выводам на основании установленных обстоятельств дела и представленных доказательств, суд кассационной инстанции не может отдать предпочтение сделанным одним из судов выводам, поскольку для этого необходимо было бы произвести собственную оценку доказательств и обстоятельств дела, что является нарушением императивного запрета, содержащегося в части 3 статьи 390 Гражданского процессуального кодекса РФ.

Высшая инстанция также отметила, что суд кассационной инстанции данные положения закона не учел и не указал, в чем заключается неприменение закона, подлежащего применению, применение закона, не подлежащего применению или неправильное истолкование закона судом апелляционной инстанции, чье решение он отменил. Законодатель выделил следующие формы совершения сделок: письменную, устную, путем совершения конклюдентных действий, путем молчания. При этом Верховный Суд РФ подчеркивает, что договор должен быть заключен в какой-либо одной форме по выбору контрагентов. «Возможности заключения одной сделки или одного договора одновременно в нескольких формах закон не предусматривает», - сказано в определении Верховного Суда РФ. Поэтому Верховный Суд РФ посчитал, что в данном случае, когда договор купли-продажи был заключен в письменной форме, а обещание направить денежные средства на погашение кредита дано в устной форме, суду кассационной инстанции следовало проверить, каким из нижестоящих судов при разрешении спора дано верное толкование закона, что входит в его обязанности и компетенцию, чего сделано не было. Дисконт пропорционален вероятности изъятия имущества. Покупатель лишен права требовать уменьшения цены товара или расторжения договора, например, при наличии у третьего лица права залога на проданную вещь, если он знал или должен был знать о соответствующей проблеме, с которой он может столкнуться в будущем после получения вещи. «Покупатель, осведомленный об особых обстоятельствах, предшествовавших купле-продаже и способных привести к отобранию у него вещи, и, несмотря на это, заключивший договор, при последующей виндикации данной вещи или ином ее полном или частичном изъятии по соответствующему правовому основанию не вправе требовать от продавца возмещения возникших убытков. Это обусловлено тем, что по такой сделке покупатель, по сути, намеревается приобрести лишь тот статус, который в отношении вещи фактически имеет продавец, в полной мере осознавая отсутствие гарантий незыблемости получаемого им статуса. В связи с этим цена подобной сделки, как правило, значительно ниже рыночной стоимости вещи (дисконт пропорционален вероятности изъятия имущества)», - разъяснил Верховный Суд РФ.

Продавец, передавая негарантированный статус и вещь за оговоренную цену, исполняет принятое по сделке обязательство, а покупатель, решивший заключить договор на таких условиях в надежде сохранить вещь у себя, принимает на себя «риск ее отобрания» третьим лицом. Факты продажи автомобиля по цене 775 тысяч рублей, осведомленности истца о нахождении автомобиля в залоге на момент заключения договора купли-продажи сторонами по делу не оспаривались. В тексте договора купли-продажи не предусмотрено условие об обязанности К. погасить свои обязательства перед Банком, что лишает истца права требовать расторжения договора. Приведенные выше обстоятельства и норма закона судом кассационной инстанции учтены не были.

Верховный Суд РФ отметил, что оставляя в силе решение суда первой инстанции, признав его законным и обоснованным, суд кассационной инстанции не учел то обстоятельство, что нижестоящим судом был разрешен спор о праве собственности на автомобиль, являющийся предметом залога, однако залогодержатель Банк к участию в деле привлечен не был.

Материалы дела не содержат сведений о том, что К. нарушает принятые на себя обязательства по кредитному договору и у банка возникло право требовать обращения взыскания на заложенное имущество.

Верховный Суд РФ отменил определение кассационного суда общей юрисдикции, дело направил на новое рассмотрение в эту же инстанцию.

Вестник Фемиды № 16 (157) Май 2025

Пресс-группа Элистинского городского суда Республики Калмыкия